При общности имущества для благородной щедрости (...) не будет места, и никто не будет в состоянии проявить ее на деле, так как щедрость сказывается именно при возможности распоряжаться своим добром. Аристотель

При чрезмерных страданиях люди ищут чрезмерного удовольствия, (...) полагая, что оно исцеляет. Аристотель

Привычка — вторая натура. Аристотель

Привычка во всём находить только смешную сторону — самый верный признак мелкой души, ибо смешное лежит на поверхности. Аристотель

Признак знатока — способность научить. Аристотель

Принципы поступков — это то, ради чего они совершаются… Аристотель

Принять за исходную посылку ложь и принять за исходную посылку невозможное — не одно и то же. Из невозможной предпосылки следует невозможное заключение. Аристотель

Природа дала человеку в руки оружие — интеллектуальную моральную силу, но он может пользоваться этим оружием и в обратную сторону, поэтому человек без нравственных устоев оказывается существом и самым нечестивым и диким, низменным в своих половых и вкусовых инстинктах. Аристотель

Проницательность — это своего рода наитие. Аристотель

Прорицатели выражаются о деле общими фразами именно потому, что здесь менее всего возможна ошибка. Как в игре в «чет и нечет» скорее можно выиграть, говоря просто «чет» или «нечет», чем точно обозначая число. Аристотель

Пустота возможна лишь как понятие в сознании человека: природа  не терпит пустоты. Аристотель

Пусть будет страх — некоторого рода неприятное ощущение или смущение, возникающее из представления о предстоящем зле, которое может погубить нас или причинить нам неприятность; люди ведь боятся не всех зол… но лишь тех, что могут причинить страдание, сильно огорчить или погубить. Аристотель

Пусть мне дороги друзья и истина, однако долг повелевает отдать предпочтение истине. Аристотель

Раб — некая одушевленная собственность. Аристотель

Раб — одушевленное орудие, а орудие — неодушевленный раб. Аристотель

Раб предпочитает раба, господин — господина. Аристотель

Разглашать склонны люди обиженные. Аристотель

Разумный гонится не за тем, что приятно, а за тем, что избавляет от неприятностей. Аристотель

Распри среди знатных приходится расхлебывать всему государству. Аристотель

Рассудительность противоположна уму, ибо ум имеет дело с предельно общими определениями, для которых невозможно суждение, им обоснованное, а рассудительность, напротив, — с последней данностью для достижения которой существует не наука, а чувство. Аристотель

Рассудительный стремится к отсутствию страданий, а не к наслаждению. Аристотель

Расточителен тот, кто тратит на что не надо больше, чем надо, и когда не надо. Скупой, напротив, не тратит, где надо, сколько надо и когда надо. Аристотель

Революция — дело не пустяшное, но происходят они из-за пустяков. Аристотель

Речь должна обладать ритмом, но не метром, так как в последнем случае получатся стихи. Аристотель

Риторика (...) имеет в виду то, что убедительно для всех (...). Ведь и сумасшедшим кое-что кажется убедительным. Аристотель

Риторика – это способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета. Аристотель

Рука есть орудие орудий. Аристотель

С женщинами трудно, без них невозможно. Аристотель

Самое главное при всяком государственном устройстве — (...) устроить дело так, чтобы должностным лицам невозможно было наживаться. Аристотель

Самому любить лучше, чем быть любимым: любить — это некое действие, доставляющее наслаждение, и благо, а быть любимым не вызывает в предмете любви никакой деятельности. (…) Тем не менее люди из честолюбия предпочитают быть любимцами, а не сами любить, поскольку быть любимцем связано с каким-то превосходством. Аристотель

Свободно применять свой талант  — вот подлинное счастье. Аристотель

Свойство добродетели состоит, скорее, в том, чтобы делать добро, а не принимать его, и в том, чтобы совершать прекрасные поступки, более, чем в том, чтобы не совершать постыдных. Аристотель

Свойство тирана — отталкивать всех, сердце которых гордо и свободно. Аристотель

Серьёзное разрушается смехом, смех — серьёзным. Аристотель

Скромность — середина между бесстыдством и стеснительностью. Аристотель

Скупость (...) неизлечима (...); она теснее срослась с природой человека, чем мотовство. Большинство ведь, скорее, стяжатели, чем раздаватели. Аристотель

Смелость есть надежда, причем спасение представляется близким, а всё страшное — далеким. Аристотель

Смешное есть некоторая ошибка и уродство, но безболезненное и безвредное; так, (...) смешная маска есть нечто безобразное и искаженное, но без боли. Аристотель

Совершенно очевидно, что из числа полезных (в житейском обиходе) предметов следует изучать те, которые действительно необходимы, но не все без исключения. Аристотель

Совершенным называется то, что по достоинствам и ценности не может быть превзойдено в своей области. Аристотель

Совесть — это правильный суд доброго человека. Аристотель

Сострадание [есть] некоторого рода печаль при виде бедствия (…), которое могло бы постигнуть или нас самих, или кого-нибудь из наших близких. (…) Потому то люди, совершенно погибшие, не испытывают сострадания: они полагают, что больше ничего не могут потерпеть, ибо все уже потерпели. Аристотель

Справедливость есть приобретённое свойство души, в силу которого люди становятся способными к справедливым действиям и в силу которого они поступают справедливо и желают справедливости. Аристотель

Справедливость не есть часть добродетели, а вся добродетель, и противоположность её несправедливость — не часть порочности, а порочность вообще. Аристотель

Справедливость является величайшею из добродетелей, более удивительной и блестящей, чем вечерняя или утренняя звезда; поэтому-то мы и говорим в виде пословицы: "в справедливости заключаются все добродетели". Аристотель

Среди неизвестного в окружающей нас природе самым неизвестным является время, ибо никто не знает, что такое время и как им управлять. Аристотель

Средний достаток (...) всего лучше. (...) Трудно следовать доводам разума человеку (...) сверхсильному, сверхзнатному, сверхбогатому или наоборот, человеку сверхбедному, сверхслабому, сверхуниженному. Аристотель

Старость пролагает дорогу трусости, ибо страх есть охлаждение. Аристотель

[Старики] более живут воспоминанием, чем надеждой, потому что для них остающаяся жизнь коротка, прошедшая длинна (…). В этом же причины их болтливости: они постоянно говорят о прошедшем, потому что испытывают наслаждение, предаваясь воспоминаниям. Аристотель

[Старики] подозрительны вследствие своей недоверчивости, а недоверчивы вследствие своей опытности. Аристотель

[Старики] привязаны к жизни, и чем ближе к последнему дню, тем больше. Аристотель

[Старики] сильно не любят и не ненавидят, но, согласно совету Бианта: любят, как бы готовясь возненавидеть, и ненавидят, как бы намереваясь полюбить. Аристотель

Стиль речи письменной — самый точный, а речи полемической — самый актерский. Аристотель

Страдательные состояния души неотделимы от природной материи живых существ. Страдательные состояния существуют вместе с телом. Аристотель

Страсть (…) уступает не рассуждениям, а насилию. Аристотель

Страх определяют как ожидание зла. Конечно, мы страшимся всяких зол, например бесславия, бедности, неприязни, смерти. Иного следует страшиться и, если страшатся, скажем, бесславия, это прекрасно, а если нет, то постыдно, и кто этого страшится, тот добрый и стыдливый, а кто не страшится — беззастенчивый. Аристотель

Страшны и обиженные (…), потому что всегда выжидают удобного случая [отомстить]. Страшны и обидевшие, (…) потому что они боятся возмездия. Аристотель

Сущность богатства заключается более в пользовании, чем в обладании. Аристотель

Счастье — на стороне того, кто доволен.  Аристотель

Счастье — это довольство собою. Аристотель

Счастье в том, чтобы без помех упражнять свои способности, каковы бы они ни были. Аристотель

Счастье есть благосостояние, соединенное с добродетелью. Аристотель

Счастье есть совместная работа трёх благ: во-первых, душевных, во-вторых, телесных, каковы здоровье, сила, красота и прочее подобное, в-третьих, внешних, каковы богатство, знатность, слава и им подобное. Добродетели недостаточно для счастья — потребны также блага и телесные внешние, ибо мудрец будет несчастен в бедности, в муке и прочем. Аристотель

Счастье принадлежит тому, кто сам себя удовлетворяет. Аристотель

Счастье человека состоит в беспрепятственном приложении его преобладающей способности. Аристотель

Счастье, по-видимому, заключается в досуге. Аристотель

Талантливые врачи придают исключительную важность точному знанию анатомии человека. Аристотель

Твёрже тот, кто побеждает желания, а не воинов. Лишь тот смел и храбр, кто себя одолеет. Аристотель

Те государства имеют хороший строй, где средние (...) сильнее обеих крайностей или по крайней мере каждой из них в отдельности. Аристотель

Те, что твердят, будто под пыткой (...) человек счастлив, если он добродетелен, вольно или невольно говорят вздор. (Возражение эпикурейцам.) Аристотель

Тела рабов сильны, так что они могут быть употребляемы на разные работы, необходимые в жизни, а тела свободных не согбенны и не способны на такие работы. Зато свободные люди годны для политической жизни… Аристотель

Телесных удовольствий, как сильнодействующих, ищут те, кто не способен наслаждаться иными: эти люди, конечно, сами создают себе своего рода жажду. Аристотель

Тело должно быть развито, но не посредством изнурительных упражнений и не только в одну сторону, как это бывает у атлетов. Аристотель

Тело достигает цветущей поры от тридцати до тридцати пяти лет, а душа — около сорока девяти лет. Аристотель

Терпеть несправедливость лучше, чем делать несправедливость. Аристотель

То, ради чего совершено много трудов и сделано много издержек, (…) [уже поэтому] представляется благом. Аристотель

То, что время или совсем не существует, или едва существует, будучи чем-то неясным, можно предполагать на основании следующего. Одна часть его была и уже не существует, другая — в будущем, и ее еще нет; из этих частей слагается и бесконечное время, и каждый раз выделяемый промежуток времени. А то, что слагается из несуществующего, не может, как кажется, быть причастным существованию. Аристотель

1 2 3 4 5 6